Каждый ребенок – уникальный, особенный, а значит, любить его можно только по-своему. Не обязательно больше или меньше, просто иначе, чем его брата или сестру. Почему это происходит и нужно ли нам стыдиться «асимметрии» собственных чувств?

Кого ты больше любишь – папу или маму? Дети (даже те, кому удалось улизнуть от ответа, выпалив: «Я люблю шоколад!») испытывают тревогу и чувство вины, вызванные этим, казалось бы, невинным вопросом. Но, видимо, он не так уж невинен, если родители из поколения в поколение задают его своим детям, словно и вправду надеясь, что те вдумчиво и серьезно скажут: «Конечно, тебя! Тебя я люблю больше всех на свете!» Став взрослыми и пытаясь анализировать собственные чувства уже по отношению к собственным детям, мы сталкиваемся с отзвуком того же вопроса: кого я люблю больше – сына или дочь, старшего или младшего? И достаточно ли я люблю моих детей? Люблю ли я их «одинаково»? Для некоторых родителей эти размышления могут оказаться по-настоящему тягостными. Почему? Ответ часто кроется в нашей личной истории.

Родители–дети: сложная взаимосвязь

Связь со своим ребенком – одна из самых сложных, которые только способен создать взрослый человек, – по нескольким причинам. На наши чувства к собственным детям влияют особенности отношений между родителями, история семьи, наш опыт взаимодействия с другими людьми. «В детстве мы видели, как мама с папой без конца играли с нами в «различия и предпочтения» – сравнивали нас с братьями, сестрами и просто посторонними детьми. Мы помним, что чувствовали тогда, и не хотим, чтобы наши дети испытали нечто подобное», – рассказывает психотерапевт Наталья Дятко. Мы убеждаем себя, что уж своих-то детей будем любить одинаково, и требуем от себя равного отношения к каждому, а достичь его невозможно. Поэтому в ответ появляется лишь чувство вины по отношению к тому ребенку, который тебя раздражает или не подпитывает твою гордость за него.

Дети так не похожи друг на друга; наша связь с каждым из них – единственная и уникальная. «Даже если родители не отдают себе в этом отчета, их чувства по отношению к каждому ребенку особенные, – объясняет экзистенциальный психолог Светлана Кривцова. – Связь, объединяющая мать и дочь-подростка, – не та же, что объединяет ее с сыном-подростком. Мы неодинаково любим 20-летнего молодого человека и полуторагодовалого малыша. Характер и личные качества наших детей тоже имеют значение. Мы невольно связываем их черты со своими, создавая основу особых, неповторимых отношений».

Но признаваться (даже себе) в том, что мы любим детей по-разному, не принято. Более того, это кажется почти неприличным: если равенства нет, значит, одного из детей я все-таки люблю больше, чем другого?.. «На самом деле даже те родители, которые сами убеждены, что любят детей одинаково, описывая свои чувства, неизменно вспоминают, как по-разному их дети появлялись на свет, как непохоже ведут себя в одних и тех же ситуациях… Их рассказ передает те уникальные чувства, которые они на самом деле испытывают к каждому ребенку», – поясняет Наталья Дятко.

Известнейший французский психоаналитик Франсуаза Дольто (Françoise Dolto) часто повторяла: многие братья и сестры имеют не одних и тех же родителей. Что это значит? Каждый ребенок появляется на свет в определенный момент жизни отца и матери. Женщина, родившая второго ребенка в 35 лет, уже не та, что родила первенца в 19. Можно ли представить, что ее отношения с этими двумя детьми одинаковы?

Любимчик в семье

Любить по-разному своих детей – это естественно. Задуматься стоит, если привлекательность одного из них становится для кого-то из родителей слишком сильной, если мы не просто растроганы, а зачарованы ребенком. Такие чрезмерные чувства могут повредить как их объекту, так и другим детям. Братья или сестры будут вынуждены наблюдать страсть, которую отец или мать испытывают к одному из них. При этом родителям трудно поверить, что они любят ребенка не таким, каков он есть: просто в нем они увидели часть себя, наложили на него выдуманный образ собственных нереализованных желаний и идеалов. «Нарциссическая» любовь вряд ли поможет ребенку расти – она даже опасна. Когда-нибудь много лет спустя на диване у психоаналитика выросший «перелюбленный» ребенок обнаружит, что не любовь к музыке заставила его стать музыкантом, а удовольствие, которое игра на фортепиано доставляла его отцу.

Страховка от ревности

«Мы с женой планировали рождение второго ребенка, потому что хотели, чтобы у Катерины была сестренка – сначала партнер по играм, а потом и просто близкий человек на всю жизнь, – рассказывает 33-летний Сергей. – Теперь у дочери есть младшая сестра, и Катя ее ненавидит. И просит: «Заберите ее обратно!»

«Игорю сейчас шесть лет, а Даше – девять. Все, что есть у Игоря, нужно Даше, и наоборот. И оба постоянно ноют: «Я хочу, чтобы ты читала только мне, играла только со мной, а его (ее) вообще бы не было». Я пытаюсь разорваться между ними, но у меня ничего не получается», – признается 37-летняя Ольга.

Многие родители в глубине души верят, что детская ревность к матери и отцу – это то, что происходит в других семьях. Мы убеждены, что сами никогда не повторим тех ошибок, которые заставляют детей ревновать и завидовать. «Я никогда не стану сравнивать детей между собой, говорят мамы в ожидании второго ребенка. Никогда не буду брать чью-то сторону при конфликте и ни за что не стану заводить себе любимчиков, – рассказывает Маргарита Жамкочьян. – Если оба ребенка знают, что они любимы одинаково, из-за чего им воевать и соперничать?» Но дети смотрят на эту ситуацию другими глазами: «Я хочу быть единственным». Чтобы предотвратить обиды, родители пытаются, например, в день рождения одного ребенка сделать утешительный подарок другому или никогда не позволяют себе надолго остаться наедине с кем-то из них. «Такое «выравнивание» не делает детей счастливыми – оно лишь тормозит индивидуальное развитие каждого, – рассказывает Наталья Дятко. – Оценивая меру своей любви количественно – меньше, больше, сильно, страстно, – мы лишь подпитываем детскую ревность. Даем возможность манипулировать нами. Дети легко привыкают к этому: «Ты всегда меня ругаешь – ты просто не любишь меня!» Или: «Ну ты же меня простишь, ведь я твоя самая-самая любимая маленькая принцесса!»

«Я делаю все, чтобы в семье не было обиженных»

Я была младшей дочерью в семье и на протяжении многих лет ощущала на себе одновременно две очень сильные эмоции: нежную и безусловную любовь родителей и откровенную неприязнь старшей сестры, видевшей во мне соперницу. Когда я ждала второго ребенка, думала лишь об одном: не допустить повторения! Никто из моих детей не должен чувствовать себя ущемленным! Первый год жизни «на два фронта» оказался очень тяжелым. Болезни младшего сына, Антона, заставляли меня проводить наедине с ним много времени. Это подхлестывало чувство вины, и я переключалась на Ваню (он старше Антона на два года). Потом мне казалось, что я уж слишком забочусь о развитии старшего, а маленький растет как трава в поле. Мои метания продолжались долго: каждый ребенок тянул одеяло на себя. Без обидных упреков «Ты его любишь больше!», разумеется, не обошлось. Я и сама не раз робко спрашивала себя: «Кого же ты все-таки любишь больше?» И с облегчением понимала, что мои чувства к каждому из детей сильны и глубоки. Есть еще и третья любовь – к ним обоим как к единому целому, к их братству. Я физически ощущаю, когда одного из сыновей нет: тоска по отсутствующему мешает мне в полной мере любить другого. В школьные годы ситуация немного разрулилась. Кажется, мальчики понимают, что я уделяю больше внимания тому, кому в данный момент это нужнее. Я не устаю повторять каждому в отдельности, как сильно люблю его. Но никогда не говорю, что люблю его больше, чем другого. Потому что это – неправда.

Оксана, 32 года

Формула любви

«Любить своего ребенка – значит увидеть сущность этого человека, его абсолютную неповторимость, его уникальность – ведь сущность другой и не бывает», – говорит экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова. Но любовь к детям – чувство особенное, оно не похоже на любовь к возлюбленному(ой) или же к другим близким людям. Мы выделяем своих детей как особое родное существо. И часто объединяем их общим словом «мои дети». «Иногда кажется, если я закрою глаза на их различия, не буду о них задумываться, стану относиться к детям как к единому целому и называть их «мои мальчики», «мои дети», «мои ребята», они не заметят разницы в моем отношении к ним, – говорит 29-летняя Юлия. – Я не могу представить, что один из них скажет: «Ну конечно, ты же его любишь больше, чем меня…» Что мне произнести в ответ?»

Допустите, что вы действительно любите всех своих детей по-разному, и спросите себя: как именно я их люблю и с чем связаны мои чувства? В Маше мне дорога ее мягкость, она всегда так добра и внимательна к близким, в Мише – веселость и бьющая ключом энергия, а при виде маленькой Зои меня захлестывает счастье просто оттого, что она есть на свете. Подчеркивайте их непохожесть, говорите им об этом.

Может ли такой подход травмировать ребенка? «Только в том случае, если мама или отец откровенно пренебрегают одним из детей или, наоборот, слишком подчеркивают свои чувства по отношению к другому», – считает Наталья Дятко. Плоха всякая крайность. Каждый раз объясняйте одному, почему вы в данный момент уделяете внимание другому. Например: «Я еду с твоей сестрой в магазин, потому что ей нужно купить новую одежду, а с тобой я играю в лото, потому что это твоя любимая игра». При этом уделяйте внимание каждому ребенку, но по-своему: одному необходим физический контакт, другому нужны слова, а третьему – не слова и не поцелуи, но ощущение, что родители всегда на его стороне, что они – его надежный тыл. Четвертому же, наоборот, необходимы свобода и возможность показать свою самостоятельность. «Детям бывает хорошо только тогда, когда мы выстраиваем свои отношения с каждым из них в отдельности, – говорит Светлана Кривцова. – Так же как у папы и у мамы не могут быть совершенно одинаковые требования к ребенку, так и у каждого из детей должны быть свои, уникальные отношения с каждым из родителей. Это подтверждает его неповторимость, ценность его личности: «Я – такой, какой есть, и мои родители это видят и уважают». Такое отношение создает у ребенка ощущение собственной значимости, учит доверять себе и ценить себя».

Новые цели

Увы, многие из нас на собственном опыте знают, как мучительны ревность и ненависть, которые в детстве ребенок может испытать по отношению к родителям. Мы видим, как страдают от этих чувств наши дети. И продолжаем надеяться на то, что этот тяжело нагруженный корабль будет легко и грациозно двигаться к прекрасному острову «Утопия», где все любят друг друга одинаково и где царят мир и согласие. Как ни странно, вместо того, чтобы думать о том, как туда добраться, нам придется сменить цель. «Представьте гнездо со множеством птенчиков, – говорит Маргарита Жамкочьян. – Они пищат и раскрывают клювы, когда птица-мать приносит им пищу. Как она решает, кому отдать этого червячка? Ведь пищат все – и те, кого накормили в прошлый раз, и те, кто давно ждет… Есть ли в птичьем мире справедливость – такая, какой мы себе ее представляем: чтобы любви и пищи было поровну? Мы не знаем – знаем только, что птице-матери надо накормить каждого, чтобы все ее птенцы выросли и вылетели из гнезда. Мир устроен не так, чтобы всем было поровну, а так, чтобы у каждого был шанс выжить и вырасти».

Мы часто оказываемся заложниками традиционных убеждений, думая, что должны любить всех своих детей «поровну», а они ревниво следят, как бы кому не досталось больше внимания и любви. На самом же деле спасение совсем в другом: давать каждому ребенку то, что ему требуется в данную конкретную минуту. Тем самым мы помогаем понять и его братьям и сестрам: в тот момент, когда им понадобятся наши поддержка и участие, они могут смело на нас рассчитывать. И именно это знание, а не абстрактная «равная любовь» позволяет нашим детям чувствовать себя комфортно, уверенно и защищенно.